ТК продолжает серию интервью с коллегами из интернет-СМИ. Сегодня – разговор с главным редактором «Украинской правды» Аленой Притулой.ТК продолжает серию интервью с коллегами из интернет-СМИ. Сегодня – разговор с главным редактором «Украинской правды» Аленой Притулой.
В апреле УП исполняется 10 лет. На момент становления коллектив «Украинской правде» состоял всего нескольких человек. Вместе с Ґеоргием Ґонгадзе и Аленой Притулой работали Дарка Чепак и Евгений Захаров (Самойленко), дизайнер и системный администратор. Сейчас «Украинская правда» – это коллектив из 30 человек, которые работают на самой УП и нескольких дочерних проектах.
По мнению Алены, сегодня самая большая в современной журналистике проблема – это вопрос доверия к СМИ, и к интернет-изданиям в том числе.
Больших приемов на день рождение УП не планируется – это будет праздник для своих. Сама Алена считает себя асоциальным типом, поэтому практически перестала ходить на публичные мероприятия. У нее есть работа и работа, а кроме работы – узкий круг друзей и сад в частном доме родителей.
«Бывали в моей жизни моменты, когда я думала: да продам все к чертовой бабушке, устала, хочу отдохнуть! А потом проходит тяжелый период, и понимаю, что УП – это фактически мой ребенок», – признается она.
Но до этого признания был еще долгий и интересный разговор.
– Алёна, в апреле «Украинской правде» исполняется 10 лет. С какими иллюзиями вы за это время расстались? И наоборот, что оказалось даже лучше, чем вы предполагали?
– Праздновать мы будем 17 апреля, хотя первый материал вышел 15 апреля перед референдумом 16 апреля 2000-го. Мы готовились выйти в день референдума, чтобы его освещать, и на этой волне хоть немного набрать читателей. Но по техническим причинам нам это не удалось.
Это был второй в Украине политический сайт. В тот момент из СМИ был только сайт UA Today, который существует и сейчас, но, насколько я знаю, достаточно слабо поддерживается и читается. Мы – одни из немногих, кто дошел до этого времени. Сразу после нас, месяцев через пять, появился Pro.UA, еще чуть позже – Корреспондент.net.
Я, честно говоря, на тот момент не видела в интернете того, что вижу сейчас. Я не предполагала, что это настолько мощный инструмент. Это сейчас понятно, что интернет конкурирует наравне со всеми средствами массовой информации, а многие из них даже опережает…
У меня не было каких-то завышенных ожиданий, единственное, что для меня в тот момент было важно, что эта сфера совершенно свободна от цензуры и не регулируется государством. В 2000-м на самом деле существовала достаточно жесткая цензура, причем это не был какой-то комитет, где сидели цензоры и что-то вычеркивали. Цензура существовала в умах людей, чаще всего в умах редакторов, руководителей и владельцев СМИ. Поэтому журналисты, которые хотели написать правду, отдавали эти материалы нам, за такой счет свободы слова мы и выросли. У меня такое ощущение, что сейчас мы подходим к такой же ситуации.
Я не могу сказать, что у меня были какие-то иллюзии в тот момент. Пожалуй, я с удивительным счастьем понимаю, какой правильный шаг я когда-то сделала, уйдя из «Интерфакса»…
– Выделите основные этапы развития украинского сегмента интернет-СМИ…
– Первый этап – это появление «мастодонтов», единичных СМИ в 2000-м. На самом деле нас тогда было очень мало.
Новым этапом развития стало появление в интернете пленок Мельниченко. Тогда об интернете узнали и услышали все, даже в самых отдаленных уголках страны. У многих сложилось понятие, что интернет – это клоака, сливной бачок, поэтому надо было очень много работать, чтобы интернет-СМИ восприняли как реальное информационное пространство, которое живет по своим правилам.
Пожалуй, мы добились того, что нас стали полноценно цитировать, только после 2004 года. В 2005 году нас уже совершенно спокойно цитировали и телевидение, и печатные СМИ.
Что касается развития интернет-СМИ, то они развиваются скачками: от выборов до выборов. Перед каждыми выборами за короткий промежуток до начала кампании появляются новые СМИ, которые чаще всего финансируются олигархами. Некоторые из них живут до сих пор.
Был еще период, когда украинский интернет стал привлекательным для достаточно крупных зарубежных инвесторов. Сюда пытались прийти польские, чешские инвесторы. Но, пожалуй, это произошло слишком рано. Если мне не изменяет память, это было в 2001-2002 годах. Польские и чешские инвесторы финансировали порталы (например, Atlas-ua.net), вкладывали в них миллионы долларов, пытались развивать хоть какие-то сегменты украинского интернета. Тем не менее, через какое-то время они покинули нас, потому что украинский интернет на тот момент показался им неперспективным.
– Что отличает этот отечественный сегмент от зарубежных? Есть ли действительно принципиальное отличие?
– Между украинскими и американскими СМИ – точно есть. В той же Америке не так много реальных СМИ, существующих только в онлайне. Некоторые из них все еще в поиске модели финансирования. Большинство из них перешли на платный контент, например Salon.com.
При этом, если сравнить американские СМИ и украинские, они очень сильно отличаются, особенно по дизайну. Наши пытаются быть похожими на печатные издания, а некоторые – на порталы, у нас достаточно много картинок. Американские сайты чаще всего – одни сплошные ссылки, гиперссылки, достаточно мало картинок и текста.
У европейских, в частности, скандинавских СМИ – наоборот, засилье картинок, их на одной странице так много, что глаза разбегаются. А с точки зрения содержания на данный момент мы от них ничем не отличаемся. Разве что у нас все еще не так сильно, как в зарубежных СМИ, распространено видео.
– Что изменилось в этом бизнесе с 2000 года?
– Придя в «Украинскую правду», никогда не рассматривала сайт как бизнес-проект, даже не мечтала, что интернет-СМИ когда-то будут приносить деньги. Для меня это не было целью, потому что на тот момент это было нереально. Хотя мы пытались каким-то образом искать деньги.
Кстати, уже в 2000 году, еще до исчезновения Георгия, на нас обратили внимание различные политтехнологи, а первыми представителями политических партий, которые пришли к нам для того, чтобы разместить заказуху, были представители Тимошенко. Мы им отказали, и это была правильная политика с самого первого момента.
Рекламодателей до 2004 года были единицы – они не хотели себя сильно афишировать, потому что мы были оппозиционным изданием. Поэтому мы существовали в основном за счет грантов.
Начиная с 2005 года, мы полностью перешли на самоокупаемость и существуем за счет рекламы. Рекламы достаточно много. Есть, конечно, и такая, от которой я бы с удовольствием отказалась.
Если ты находишься в первой десятке рейтинга украинского интернета, ты можешь зарабатывать. Думаю, что через некоторое время ситуация изменится – большинство сайтов перейдет со статики на динамику, это позволит любым, даже маленьким нишевым сайтам зарабатывать деньги.
– Кого вы сейчас считаете своими конкурентами? По-вашему, дороже ли создать сегодня сайт, чем это было когда-то?
– Конечно, дороже, потому что жизнь дорожает, зарплаты у журналистов растут. В 2000-м мы создавали сайт без копейки в кармане. И выход Pro.UA, я думаю, тогда недорого стоил.
Люди, которые сейчас пытаются вложить в интернет, представить себе не могут, что хорошее дело можно сделать малыми деньгами. Они начинают действовать, как американцы: сразу снимать большой красивый офис, покупать новейшие компьютеры, диктофоны, видеокамеры для журналистов. И покупать великое количество трафика. Это экстенсивный путь развития. При этом они нанимают так называемых профессионалов – людей, которые работают с 9-ти до 17-ти. И пытаются таким образом сделать хороший проект.
Я считаю, что в онлайне так работать нельзя. Обязательно нужны люди, которые горят своим делом, тогда они любым диктофоном и камерой снимут то, что не могут сделать те, которые имеют самую передовую технику. Здесь совершенно другой подбор кадров, речь даже не о зарплатах. Я думаю, что у олигархов никогда не получится сделать такой проект, как можем сделать мы, либо люди, которые достаточно давно работают в этом бизнесе и знают, как он работает.
Наших конкурентов можно увидеть на Bigmir.net. Я как-то только сегодня заметила, как сильно поменялась расстановка сил в десятке рейтинга. Буквально каждый день появляются новые СМИ. Я слежу за их статистикой, посещаемостью. Могу сказать, что сайты с листаемостью меньше 3,5 читают, наверное, меньше половины заявленных посетителей. Судя по всему, это либо случайно зашедшие люди, либо просто боты – роботы, которые кликают на сайт.
– У вас длинная история взаимоотношений со счетчиками, тем же Bigmir. Как вы оцениваете ситуацию с этим у нас? Как вы считаете, какие на самом деле позиции УП в интернете сейчас? Отвечают ли эти цифры позиции в официальном рейтинге?
– На самом деле, согласитесь, сложно конкурировать с сайтом («Корреспондент» – Авт.), который является собственником самого счетчика. Мы всегда обращали их внимание на то, что у них нет других счетчиков, с которыми можно было бы сравнить реальную картину. Это как минимум несправедливо. Но я уже перестала обращать на это внимание.
– Но сайт «Корреспондент» считает себя агрегатором, а не СМИ…
– Тем не мене, все воспринимают их как СМИ, и я в том числе, потому что они являются носителем информации. Я называю это пылесосом интернета. Они собирают все самые интересные новости и размещают у себя. Вот, к примеру, в данный момент они опережают нас всего на 2 тысячи хостов.
Для меня более важна наша листаемость, сейчас, например, у нас – 11,6, у того же «Корреспондента» – 9,7. То есть, нас точно читают лучше. Я горжусь этой цифрой, она у нас самая высокая в украинском интернете. Мы добивались этого достаточно давно, творческими и техническими способами: правильным размещением новостей, гиперссылок, чтобы человек мог зайти на сайт и углубиться дальше, удобно оставить комментарий. Мы специально делали так, чтобы вызвать у читателя желание кликнуть дальше и посмотреть, что еще интересного есть на сайте.
– Как вы относитесь к проблеме измерения рейтинга, посещаемости в интернете? Что, по-вашему, является самой большой проблемой сейчас?
– Когда-то это был очень болезненный вопрос, когда рекламодатели еще понятия зеленого не имели, что делать со СМИ в интернете, как там рекламироваться. Сейчас рекламодатели стали разумней. Рекламные агентства разбираются в цифрах, у них нет никаких сомнений в нашей высокой посещаемости, они прекрасно знают наше ядро, кто является нашим читателем.
Меня, честно сказать, вопрос счетчиков сейчас беспокоит менее всего. Я смотрю на них с точки зрения тенденции, чтобы знать: растем мы или падаем, чего у нас там прибавляется, чего убавляется, кто нас читает, с каких доменов переходят. Мне, например, очень нравится наше ядро – 141 тысяча читателей. Это люди, которые ежедневно заходят на УП, это практически наш тираж, это цифра, которой имеет смысл гордиться.
И более того, как только сайты перейдут со статики на динамику, как я уже говорила, уже никого не будет волновать количество посетителей. Рекламодатели попытаются откинуть всю шелуху в виде трафика. Роботу не нужна реклама. Они будут точно вычленять те сайты, которые читают люди, несмотря на то, что это будет маленький сайтик, к примеру, какой-нибудь горловской рок-группы, но у которого есть своя целевая аудитория. Реальные люди в интернете – это самое большое богатство. Вот за этими людьми, а не за трафиком в будущем и будут охотиться рекламодатели.
– Как вы относитесь к различным способам накручивания рейтинга – от, так сказать, законных до полузаконных и противоречащих этике бизнеса? Какие методы вы бы отнесли к каждой из этих категорий?
– Понятное дело, что я негативно отношусь. Мы пытались когда-то этому противодействовать, создав «Чистый интернет».
Нас не интересует накрутка. А вот, чтобы найти настоящего читателя, мы экспериментируем – например, почти полностью убрали с сайта обменные баннерные сети. Это, правда, не совсем относится к этой теме, но продолжу… У нас вообще сократилось количество баннеров до минимума. Это наша политика: мы сокращаем баннеры и увеличиваем стоимость оставшихся.
Меня как главного редактора не интересуют роботы. Мне не нужен трафик RedTrаma, я сомневаюсь в трафике Ukr.net. Эти агрегаторы гарантируют отдачу определенного количества трафика. Да не могут люди, которые занимаются честным размещением новостей, гарантировать какое-то определенное количество трафика! Это просто-напросто чушь. Поэтому мы отказались от укрнетов и редтремов. Но как найти нового читателя – это еще открытая тема. В настоящее время это наша задача номер один. Несмотря на то, что наша посещаемость хорошо растет, я считаю, что она могла бы расти более быстрыми темпами.
– Какие инструменты использует УП, чтобы повысить уровень посещаемости, какие из них наиболее эффективны?
– Я считаю, что баннерная реклама неэффективна. Она, в основном, привлекает случайного читателя. Когда мы отказались от баннерных сетей, наша посещаемость не только не упала, она продолжает стабильно расти. Выросла она, понятное дело, на политических событиях, но наш опыт показывает, что можно отказаться от баннерообменок.
Достаточно хорошо работает прямой обмен баннерами, например, с УНИАНом. Когда два проекта меняются друг с другом реальными людьми, то ни мы, ни они не заинтересованы в накрутке. Поэтому всех, кто приходит от них, я считаю живыми людьми. Более того, это наш потенциальный читатель. Потому что на УНИАНе сидит читатель, который интересуется новостями, и у нас тоже люди, которые хотят знать больше, которые с удовольствием придут на УНИАН. Это, конечно, такой доисторический способ обмена трафиком между проектами, но он точно работает.
– Какие проблемы этики интернет-изданий сегодня наиболее актуальны?
– Для меня самая большая проблема – это проблема доверия. Можно сказать, я на это жизнь положила, а в результате почти под каждой новостью и статьей по-прежнему можно встретить «это явно заказная статья». Мы с Сергеем Лещенко смеемся: я заказчик, а Сергей – исполнитель.
Вопрос доверия к СМИ, и к интернет-изданиям в том числе, мне кажется, самый острый в современной журналистике. Необходимо принимать какие-то меры. Как людям доказать, что у нас нет ни политического, ни финансового интереса в том, что мы расследуем то или иное дело? Я пыталась в блогах об этом писать, мы принимаем участие в различных конференциях, которые исследуют этот вопрос… Тем не менее, в обществе существует мнение, что в интернете размещается исключительно заказуха.
Ничего удивительного в этом нет. Косвенно этому способствует черный пиар. Мы же рекламируем время от времени такие материалы. Это то, от чего мы бы хотели отказаться. Несмотря на то, что мы повышаем цены на рекламу, на черный пиар и политику у нас идет еще и 100% наценка. Но пока мы не можем от этого оказаться окончательно, потому что не проживем. И вот это косвенно играет против нас. Потому что достаточно многие люди не понимают, что баннер не наш. Что это только реклама. Более того, в интернете, к сожалению, много недобросовестных людей, которые занимаются черным сливом. Все это ставит под вопрос и нашу репутацию. Тяжело в таких условиях доказывать, что можно существовать иначе.
– Как вы реагируете на нарушения принципов этики? С какими нарушениями вы чаще всего встречаетесь?
– Очень часто другие СМИ, используя наши материалы, не ссылаются на нас. И каждый раз мы звоним. Чаще всего это бывает «Обозреватель», мы туда звоним минимум раз в месяц. Надо сказать, что их бывший руководитель на наши замечания отвечал нам совершенно по-хамски.
Это общая проблема, и на форуме украинских интернетчиков 1 апреля состоялся круглый стол по этим вопросам. Мы попробуем выработать совместную позицию, как корректно использовать информацию из украинских интернет-изданий. Мы договоримся об этом, объявим и попробуем следить за соблюдением этих норм.
– Есть ли у вас борьба за хиты и хосты, про которую рассказывал в своем интервью Алексей Шалайский?
– Была когда-то, это казалось очень важным. Было даже обидно, что ты работаешь-работаешь, точно знаешь, что тебя читают, а твоя позиция в рейтинге тебя не удовлетворяет. Я думаю, все мы переживали погоню за хитами и хостами. Сейчас меня наши цифры удовлетворяют, теперь для меня более важен качественный, а не количественный подход.
– Какие особенности размещения рекламы в отечественном интернете? И какие проблемы наиболее актуальны? Есть ли выход сейчас для нишевых сайтов?
– Честно говоря, с тех пор как я передала вопросы рекламы нашему менеджеру, я ею практически не занимаюсь. Время от времени только смотрю, что мы рекламируем, и если мне что-то не нравится, прошу снять.
– Когда на УП появились дочерние проекты? Как вы пришли к этой идее, и насколько эти проекты себя оправдали?
– Обратите внимание, что все наши новые проекты – на украинском языке, у них даже нет русскоязычной версии. Первый наш проект – это сайт «Чемпион». Он появился осенью 2000-го, практически ровесник УП.
Второй – «Таблоид», он появился в сентябре 2005 года. У нас было очень много информации о политиках, которая была неформатной для УП. Сайт изначально задумывался как желтое издание. Теперь в нем о политиках мы пишем все меньше, и все больше о шоу-бизнесе.
Третьим проектом была «Экономическая правда». Этим проектом я не удовлетворена, поскольку, на мой взгляд, он очень академичный, мало прикладной, чем-то смахивает на ежемесячное, а не онлайновое издание. Ему, к сожалению, не хватает немедленной реакции на события, которые происходят прямо сейчас. Мы пока еще не смогли передать новостную культуру УП нашим экономистам.
«Киев» – достаточно молодой. Мы его пока практически не развиваем. Наших новостей достаточно мало, хотя на этом сайте у нас единственный редактор, который и ходит на пресс-конференции, и успевает делать новости. Вот у него бы поучиться нашим экономистам!
Когда-то мы запустили «Народную правду», думали, что она будет успешной. Но сейчас понимаю, что с наполнением контента пользователями есть очень большие проблемы. Люди могут сюда повесить все что угодно. Проект часто используют для черного пиара, слива информации, а это потом сказывается на нашем реноме, ведь это, в конце концов, все же наш проект.
Поэтому мы сейчас ограничили здесь регистрацию авторов, а тех, кто размещал черный пиар и заказуху, забанили. Мы рассчитывали, что «Народная правда» будет живее, интереснее, а в результате получился такой какой-то националистический заповедник.
В числе последних наших проектов – «Жизнь». Меня радует наша «Жизнь», мы ее точно будем развивать, этот сайт – обо всем, что не касается политики, и уже нашлось достаточно много хороших авторов. Посещаемость у «Жизни» растет как на дрожжах, что удивительно для меня. Попутно мы еще развивали наши блоги. Кстати, отличная вещь получилась, они себя оправдали.
– Еще думаете запускать новые проекты?
– Пока нет.
– Какие у вас бизнес-планы?
– Упрочить ниши, которые мы уже заняли. Я думаю, что мы будем развивать «Киев». Его нужно сделать несколько живее, может быть даже веселее, ближе к читателю, наполнить информацией, полезной с прикладной точки зрения. Потому что сейчас он очень сухой и просто информационный. Также будем развивать «Жизнь», здесь есть много открытых направлений. Мы собираемся сделать раздел «Здоровье» с рядом клиник. Мне нравится наш раздел Food and Wine, у которого тоже большая перспектива, над которым тоже надо бы еще поработать. А о своих планах пока умолчу, чтобы конкуренты не перехватили :).
– Какой профиль ваших посетителей? Сколько их из Украины, какая доля припадает на дочерние проекты.
– В среднем около 70-75% посетителей из Украины, остальные – зарубежные читатели: американцы, россияне. Последнее время нас очень полюбили французы. В Украине преобладают читатели из Киева, но эта цифра постоянно падает за счет того, что растет количество посетителей из других городов.
Что касается дочерних проектов, то некоторые висят на счетчике «Правды»: «Таблоид», «Киев», «Народная правда», «Жизнь». В среднем 25% наших посетителей любят «Таблоид». Это не значит, что они посещают только «Таблоид», большинство из них заходят на «Украинскую правду», а потом переходят на «Таблоид». 15% – читают «Жизнь», 13% – «Киев», всего 3% заходят на «Народную правду», но именно потому, что мы практически законсервировали этот проект. Блоги в среднем читают от 4 до 6% посетителей.
– «Украинская правда» – рентабельный бизнес? Каков ваш ежемесячный доход?
– Да, бизнес рентабельный и позволяет развиваться. Поскольку сейчас мы переходим в ранг оппозиции, я не уверена, что есть смысл раскрывать эти цифры.
– Какую прибыль вы получаете от рекламы, какую долю бюджета составляет прибыль от рекламы? Или вы вообще существуете только за счет рекламы?
– Практически 98% бюджета. Когда-то мы объявили, что будем брать статьи на правах рекламы. Но было несколько негативных случаев, после которых я отказалась от этой идеи. Сейчас УП закрыта для такого рода бизнеса. Мы размещаем такого рода материалы на других проектах УП. И они не носят какого-то чернушного характера, это откровенно рекламные или имиджевые материалы. Но, к сожалению (или к счастью), наши источники доходов не диверсифицированы. Мы получаем весь доход от рекламы, что неправильно. И думаем над тем, как это поправить.
– Есть ли другие способы зарабатывания денег? Насколько ваши доходы увеличиваются во время избирательных кампаний? Повлиял ли на УП мировой кризис?
– Избирательные кампании всегда хорошо отражаются на нашем бюджете, хотя бы потому, что мы являемся политическим ресурсом. Мы, если не ошибаюсь, рекламировали все политические силы, которые участвовали в выборах: и коммунистов, и регионалов, и бютовцев, и других. Не было никого, кому бы мы отказали.
Заработали достаточно хорошо, что позволяет нам с уверенностью смотреть в этот год. А вот сейчас, после выборов, мы как раз почувствовали снижение рекламной активности. Видимо, только сейчас до украинского интернета начинает докатываться кризис. Хотя у вас на сайте я прочитала воодушевляющую новость о том, что рекламодатели решили перенаправить большую часть своих рекламных денег в этом году на интернет, что нас очень радует.
По поводу кризиса: в прошлом году я, естественно, переживала, мы расстались с одним сотрудником. Его увольнению косвенно послужил кризис. А сейчас мы можем даже набрать еще парочку человек.
– Кто собственник «Украинской правды»? Правда ли, что вам предлагали продать УП? Кто именно, как часто поступают предложения? Были предложения от политиков?
– Политики предлагали, пожалуй, только шутя. Они знают, что у нас такая интересная составляющая бренда, которая в принципе без всего нашего коллектива ничего не стоит, или стоит очень немного. УП не просто торговая марка, это люди, которые здесь работают. Поэтому политики или разумные бизнесмены, которые хотели бы сделать бизнес в интернете, понимают, что купить УП практически невозможно без нашего коллектива.
Были предложения от финансовых групп, которые занимаются бизнесом, в том числе и из-за рубежа. Я начинала переговоры с тем, чтобы просто понять, чего хотят люди от проекта, сколько может стоить УП. Но никогда не доводила переговоры до той стадии, когда можно было бы пожать руки.
Бывали в моей жизни моменты, когда я, как собственник УП, думала: да продам все к чертовой бабушке, устала, хочу отдохнуть! А потом проходит тяжелый период, и понимаю, что УП – это фактически мой ребенок.
– Были предложения поддерживать кого-то конкретно на выборах?
– Что касается медийной поддержки, то многие пытались «давить на совесть». Особенно когда стало понятно, что голосующие «против всех» портят электоральную картинку Тимошенко. Но централизованного давления не было, скорее это были отдельные люди, не выполнявшие чьего-то задания.
Мой ответ в таком случае можно предсказать, и те, кто хотел бы как-то незаметно повлиять на нашу редакционную политику, использует мою тягу к всеобщей справедливости, на которой можно умело играть. Но я стараюсь быть гибче.
– Есть ли на УП табуированные темы?
– Я люблю и в то же время опасаюсь тем, которые затрагивают за живое. С ними надо работать очень осторожно. Мы не всегда в этом ровны, но чаще всего нашим журналистам удается подать острую неоднозначную тему в корректной форме. Так было, я считаю, с темой педофилов, если брать из последнего. Пожалуй, мы можем взяться за все, что происходит в жизни. Только каждый раз важно продумать, как это подать, чего избегать, как остроту не сделать пресной и в то же время не переборщить. Каждый раз это отдельный экзамен. И каждый раз на кону наша репутация.
– Имеете ли вы в регионах редакции или корреспондентов?
– У нас в регионах есть коллеги, которые могут отозваться и написать что-то для нас, если вдруг что-то там происходит. Но пока не было необходимости иметь своего постоянного регионального корреспондента.
– Как вы оцениваете в общем кадровую ситуацию на медиарынке?
– Когда ищешь новых журналистов, приходят молодые люди, которые, фактически ничего не умея, хотят зарабатывать тысячу и больше долларов. Таких очень много. Очень мало людей, у которых горят глаза и которые хотят просто что-то сделать и чему-то научиться. Таких людей мы обычно берем. Мы пришли к тому, что каждого отдельного корреспондента, журналиста, репортера нужно воспитывать самому.
– Вы по рекомендации берете или прямо с улицы?
– Нет, прямо с улицы. Причем для меня не важно наличие специального образования. Нам интересен человек, который имеет знания в совершенно других областях и сферах, главное – чтобы он грамотно излагал свои мысли, был вообще любопытным и разбирался в политической ситуации. Вот таких людей мы приветствуем и воспитываем.
– Большой ли штат в УП? Что, по-вашему, нужно, чтобы ньюс-рум работал эффективно?
– На всех наших проектах работает около 30 человек, в том числе IT-специалисты и менеджер по рекламе. В ньюз-руме у нас работает шесть редакторов.
На самом деле для ньюз-рума важны традиции, особая культура. Когда туда ни зайдешь, у них всегда включен телевизор, а наши ребята снимают с прямого эфира новости. При этом они могут обмениваться друг с другом очень короткими фразами, непонятными для постороннего человека. Это очень слаженная команда, даже если я зайду, то могу оказаться лишней.
Именно поэтому мы воспитываем людей, опыт передается крупица за крупицей, чтобы новенький мог, как наши журналисты, работать как отдельный механизм, который закручивает всю машину. Раньше я боялась уезжать на один день, а сейчас я знаю: если на работе есть хоть один человек, он сможет сделать все – поставить видео, фото, написать новость или статью, сходить на пресс-конференцию, сфотографировать. Каждый наш редактор и журналист – универсальный боец. А вместе – это и есть знаменитая «Украинская правда».
– Какие зарплаты у ваших журналистов, сколько платите за аналитическую статью?
– Я не могу похвастаться высокими гонорарами. Тем не менее, авторы нам пишут с удовольствием. Очень многие печатаются бесплатно. Могу сказать, что у нас больше платят на «Экономической правде».
Большинству из наших авторов важен сам факт быть услышанным, появиться на УП. Если они хотят достучаться, донести свою идею, у нас они найдут своего читателя. Есть постоянные внештатники – например, один из моих любимых авторов Михаил Дубинянский. Есть постоянные авторы, тот же Сергей Грабовский. Есть люди, которым я предлагаю гонорары, а они отказываются. Зарплаты у нас средние для рынка интернет-изданий.
– А бывают задолженности по зарплате?
– Нет, это принципиально. Я могу за что-то другое не заплатить, или продать что-то, но зарплату коллективу выплачу всегда.
– Что вы делаете с анонимной информацией?
– Она бывает очень разной. Нам могут что-то подкинуть, как было, например, с документами из «Генштаба Российской Федерации». Это было очень похоже на правду, мы стали проверять, провели расследование. И уже почти закончив расследование, но так и не убедившись в достоверности документа, мы заметили важную деталь: в шапке документа слово «Российской» было написано с одной буквой с. А такого не бывает в такого рода документах. Мы его не опубликовали, правда, через день эта статья вышла на другом сайте с заклеенной шапкой. Это значит, что они знали, что это липа, но все равно опубликовали.
Очень часто приходят не подписанные письма про отношения в школе и др., мы их отдаем на «Жизнь», в «Киев». Корреспонденты проверяют информацию, и если она стоящая, то делаем новость или статью.
Часто нас хотят использовать, но очень часто потом люди, которые дают нам информацию, не всегда бывают рады тому, что мы накопали. Потому что мы всегда учитываем, что у тех, кто готов поделиться информацией, есть свой интерес.
Если поступили очень важные сведения от нашего источника, которого мы знаем, и который не был замечен в обмане, то мы ее поставим. Здесь речь идет о доверии к источнику.
– Что вы делаете, когда вас просят или требуют разместить пресс-релиз или какую-нибудь новость?
– Обычно давят на журналистов и редакторов. В таких случаях они говорят, что передадут пресс-релиз главному редактору. А дальше замечательно играет роль мой имидж эдакой стервы. Я же никогда не беру трубку, и если кому и захочется надавить, то у него это не получится.
– Как вы определяете, правдивая перед вами информация или «утка»?
– По нюансам. Как в случае с инфой из Генштаба. Как правило, такую информацию формируют таким образом, чтобы там было 95% правды и маленький кусочек того, что невозможно проверить, но ты ему доверяешь на основании остальной информации. В каждом отдельном случае какие-то свои нюансы.
– Какой была роль интернета на этих президентских выборах?
– Я не стала бы как-то выделять интернет на последних выборах, хотя и были большие ожидания. Если бы наши политики отнеслись к этому более сознательно, то, наверное, был бы иной результат. Но в итоге мы узнали, что за Яценюка ЖЖ заполнял вообще совершенно оторванный человек, который по идее должен быть даже в разных моральных плоскостях с Яценюком. И это нивелировало саму идею. Я думаю, Яценюк задумывал себе кампанию а-ля Обама, но она у него провалилась в самом начале, начиная с Twittera и заканчивая ЖЖ.
Больше никто другой из кандидатов в президенты не стал разумно использовать интернет, хотя для этого были все возможности. Несмотря на то, что сюда приезжали разные индийские и американские гуру интернета – эффект минимальный. Мне кажется, политики просто не поверили в силу интернета, более того – у них не было месседжей для этой категории граждан. Они не рассчитывали на активных людей. Януковичу это точно не надо было, Яценюк и Тимошенко, пожалуй, могли что-то сделать, но у них ничего не получилось.
– Как вы боретесь с непристойными комментариями на сайте?
– Это очень больная проблема, я не знаю, что с ней делать. Не хочется закрывать комментарии вообще, потому что там бывают очень разумные вещи. У нас есть регистрация, но достаточно упрощенная, и любой может оставить свой комментарий. У нас один человек следит за комментариями, но он не справляется, потому что их пишут по тысяче в час. Нужен какой-то дополнительный фильтр, который бы фильтровал хотя бы маты. Но я пока даже не ставила такого рода задачу перед своими специалистами.
– УП обновляется круглосуточно? Вы лично тоже круглосуточно в интернете?
– У меня дома очень примитивный dial-up. Я не провожу хороший интернет, чтобы создать себе дополнительные препятствия и часто туда не заходить. Я вхожу только рано утром, чтобы посмотреть, какие статьи пришли на мой ящик, и избегаю интернета в любое другое время, кроме работы. Я до такой степени его наелась, что хочу просто отдыхать.
У нас есть утренние и вечерние дежурные. Вечером у нас работает вечерний редактор, который очень часто засиживается после полуночи. Часто Сергей Лещенко задерживается допоздна на работе. Кроме того, если что-то случилось, то любой редактор может поставить новость из дому. Поэтому мы не работаем круглосуточно, мы все же иногда спим. За сверхурочную работу я доплачиваю как за дополнительный рабочий день по отдельной ставке.
– Какие, по-вашему, сейчас основные проблемы медиарынка в целом?
– У каждого сегмента своя проблема. Телевидение становится все более поверхностным и развлекающим, и я все меньше его смотрю. Поэтому не могу как специалист об этом говорить. Газеты устаревают, даже не доехав до типографии. Газеты я читаю только в интернете и часто мы используем их эксклюзивную информацию для новостей. А проблемы интернет-изданий – это вопрос доверия и воровства контента.
Я боюсь, что наша общая ближайшая проблема – это возвращение цензуры и самоцензуры. У меня такое ощущение, что даже не редакторы и не собственники, а журналисты сдадутся первыми, они уже пишут с некоторой осторожностью. Хотя и на тех, и на других будут давить, и уже давят, по моим данным.
– Как вы отдыхаете от работы? Что в вашей жизни есть кроме работы?
– Мой сад – у родителей в частном доме. На работе я тоже развела оранжерею. Честно говоря, мечтаю создать собственный большой сад, открытый для людей. Пока у меня нет достаточно практики, но я думаю, что эту идею я когда-нибудь реализую.
– Как вы пришли в журналистику?
– Я инженер-механик, закончила Одесский политех, специальность «Электроакустика и ультразвук». Мой бывший муж тоже закончил этот же вуз по той же специальности. Мы переехали в Севастополь, в очень специфический город, где все говорят на русском языке и большинство людей сочувствует России, а не Украине. В тот момент создалась очень жесткая ситуация, стали делить Черноморский флот. В Севастополе не было, пожалуй, ни единого человека, который мог бы написать о конфликте с точки зрения украинского гражданина. Мой бывший муж был именно таким человеком. Он стал писать маленькие заметочки сначала в «Україну молоду», потом на украинскую службу «Радио Свобода» и постепенно втянул меня. Я стала ходить на пресс-конференции, передавать ему какие-то новости, мы работали с информационным агентством УНИАР Сергея Набоки, стрингерами Reuters, потом пришли в «Интерфакс-Украина».
Еще в Севастополе я перешла на полставки, тогда я работала в закрытом НИИ и поняла, что жизнь инженера для меня – как клетка. В один прекрасный момент я проснулась и поняла, что не смогу так дальше жить: вставать в 7.15, идти на работу на 8.45, уходить с работы ровно в 17.27. До сих пор не понимаю, почему у нас рабочий день заканчивался в 17.27. А журналистика предлагала для меня совершенно другую жизнь. Я решила, что журналистика – это самое интересное, что есть в этой жизни. Это каждый день встречи с какими-то людьми, пресс-конференции, на которых ты можешь задавать вопросы. И ты понимаешь свою значимость как гражданина, потому что от тебя зависит, какой вопрос ты задашь и какова степень ответственности того человека, который отвечает тебе на вопрос. Ты можешь заставить его задуматься над тем, что он делает. Журналистика по-прежнему является моей любовью, хотя я сильно устаю от работы.
– Как вы относитесь к наградам и званиям? Насколько я помню, еще в 1999 году президент Кучма присвоил вам звание заслуженного журналиста.
– Да, у меня есть эта награда. Наглости не пойти на церемонию награждения у меня хватило, мужества не принять эту награду, когда президент пришел в самолет и передал мне ее при моих коллегах, у меня на тот момент не было. Но я ему сказала, что государство не может награждать журналистов. Для меня это точно не работа на государство и власть, для меня это работа для людей, как бы пафосно это ни звучало.
А все остальные награды, которые мы получали, – заслуженные, и мне было очень приятно их получать. Как минимум потому, что это были неправительственные отечественные или зарубежные организации. В 2003-2004 годах это придавало силы, это было время, когда мне боялись руку подавать, потому что это могло повредить человеку. Такая поддержка вселяла силы и хоть слабую, но уверенность в том, что, наверное, то, что ты делаешь, кому-то надо. Потому что были случаи, когда опускались руки и хотелось плакать. Ты сидишь на работе с утра до вечера, а ситуация не меняется. Вот, например, мы пишем о коррупции, а ситуация не меняется. Оказывается, это вечная проблема, которая существовала еще во времена древних греков. Об этом писать можно сколько угодно, а искоренить ее невозможно. Тем не менее, журналистика нужна, наша роль – особенно сейчас, при новом правительстве – я думаю, вырастет еще больше, чем в 2004 году.
– Как часто вы пишете статьи? Что нужно для того, чтобы вы сели писать? Что может подвигнуть вас к написанию, какая тема стопроцентно вас зацепит?
– Статьи сейчас практически не пишу. У меня очень много сил уходит на редактуру, авторов. Стопроцентно меня зацепят темы честности в интернете, смысла жизни, вечной коррупции, темы языка.
Я сторонник того, чтобы государственный язык был один – украинский. Именно поэтому все наши издания выходят на украинском. Я категорически против политических игрищ на тему языка, особенно со стороны «любителей» русского из Партии регионов. Но меня каждый раз удивляло, что когда человек говорит разумные вещи на русском языке, обязательно находится кто-то, кто скажет, что он должен говорить только на украинском.
Разве важно, на каком языке ты любишь свою страну? Почему те, кто любят украинский, издают журналы и он-лайн газеты на русском? Я прекрасно знаю, что были времена, когда дети учили математику и физику на украинском, а продолжали обучение в вузе на русском. Лично я представить себе не могу, каково это – переучивать теоремы и аксиомы на другом языке! Теперь ситуация может повториться с точностью наоборот.
На самом деле, должно пройти некоторое время. Я писала об этом у себя на блоге. Страна, в которой уважают человека вне зависимости от того, на каком языке он видит сны, далеко пойдет. Я люблю и болею за украинскую культуру, горжусь и буду помогать в ее развитии, как смогу, и плевать мне, если кто-то будет называть меня «москалькой».
– Не могу не спросить о расследовании дела Гонгадзе. По-вашему, будут ли, наконец, названы заказчики его убийства? Вообще возможно ли это?
– Я верю во всеобщую справедливость. Может, я и не доживу до этого момента, но я уверена, что когда-нибудь правду обнаружат. И пусть даже это будет не в ближайшее время, и не путем судебного разбирательства. Я уверена, что люди, которые что-то знают об этом, когда-нибудь расскажут, что же произошло на самом деле.
Фото Павла Старостенко, а также из архива Валерия Милосердова
Источник: Телекритика
